Кувшин желаний. По мотивам сборника «Калила и Димна» в пересказе Можгана Шейхи
Для этого издания писатель Можган Шейхи выбрал самые лучшие рассказы из классического средневекового собрания сказок «Калила и Димна» и пересказал их лёгким, понятным языком для детей и подростков. Сборник «Калила и Димна» имеет древнеиндийское происхождение и до сих пор остается одним из самых популярных не только на Востоке, но и в других регионах мира. Калила и Димна – имена двух мудрых шакалов, которые ведут глубокомысленные беседы и рассказывают друг другу занимательные и одновременно поучительные истории о людях, животных и различных сказочных созданиях. При этом часто в аллегорической форме обыгрываются различные черты человеческой натуры, высмеиваются недостатки и демонстрируются примеры, достойные подражания. Один из сюжетов начинается с того, как мышь и голубь стали друзьями. Потом голубь стал вожаком своей стаи, но однажды птицы попали в силки. Мышь прибежала на помощь, а голубь стал просить, чтобы в первую очередь она освобождала его товарищей. Мышь перегрызла силки и выручила всех голубей. Услышав об этом, с мышью захотела подружиться ворона. А потом к дружбе присоединились черепаха и лань. Они поселились неподалеку от реки, но однажды в прекрасный край пришел охотник и поймал сетью лань. Друзья забеспокоились, поспешили на поиски и освободили ее. Причем охотник, оставшийся без добычи, решил поймать хотя бы черепаху, но и ее остальные не бросили в несчастье. В итоге охотник, потрясенный странными событиями, решил держаться подальше от этих мест.
Избранное. Том 1. Ибн Араби
В первой части двухтомного собрания произведений одного из выдающихся мыслителей средневекового Востока представлены сочинение «Составление окружностей» полностью и фрагменты двух знаковых произведений Ибн Араби — «Мекканские откровения» и «Геммы мудрости». Тексты даны в новом переводе, выполненном доктором философских наук И.Р. Насыровым. Им же написана и подробная вступительная статья, в которой рассказывается о жизненном пути мыслителя и значимости его работ: «Ибн Араби оставил после себя большое количество сочинений с оригинальными решениями проблем метафизики, гносеологии и этики… Ученым еще предстоит много сделать для получения полного представления о его письменном наследии. До сих пор не установлено точное количество его произведений».
Ибн Араби родился в 1165 году на территории Испании, находившейся тогда под властью арабов, в семье знатного вельможи. Его детство прошло в Севилье, бывшей столицей Альмохадского халифата. Он получил хорошее традиционное образование, а в 16 лет познакомился со знаменитым андалусским философом Ибн Рушдом, который был известен во всей Европе под латинизированным именем Аверроэс. Впоследствии Ибн Араби отправился в странствие по Востоку и более в Испанию не возвращался. Первая версия «Составления окружностей» была написана им во время пребывания в Тунисе. В 1223 году Ибн Араби прибыл в Дамаск, где, будучи окруженным почетом и уважением, поселился до конца своих дней…
Избранное. Том 2. Ибн Араби
Во второй том избранных произведений выдающегося средневекового философа Ибн Араби включены важнейшие фрагменты его основополагающего труда «Мекканские откровения». Среди них — «Тезисы», в которых дано авторское изложение учения Ибн Араби в целом, «Вопросы и ответы», где раскрываются центральные положения его учения, и обращенные к ученикам мыслителя «Наставления ищущему Бога». Это масштабное сочинение было завершено Ибн Араби во время его жизни в Дамаске, после завершения многочисленных странствий. Впоследствии изучение и толкование этого труда, как и других произведений Ибн Араби превратилось в отдельное направление гуманитарного знания.
Книга открывается развернутой вступительной статьей известного современного философа, академика РАН А.В. Смирнова «Шкатулка скупца или Почему мы верим в законы логики», который также является автором русского перевода текстов Ибн Араби, опубликованных в этом томе. В статье рассматривается роль, которую играет логика в жизни и человеческом общении, благодаря чему люди способны понимать друг друга без подробных объяснений. «…Мой собеседник, услышав от меня, что сегодня снег на улице — не белый, понимает, что снег имеет какой-то другой цвет, в принципе — любой, кроме белого; это заключение чисто логического свойства он помещает в контекст своего опыта…»…
Световой человек в иранском суфизме. Анри Корбен
Эта книга впервые была издана более полувека назад. Впоследствии автор – один из лучших в мире востоковедов, специализирующихся на изучении традиций Ирана, – неоднократно дополнял и дорабатывал это фундаментальное исследование. Центральной темой книги является идея о «световом человеке». Анри Корбен разъясняет, что, согласно ряду классических суфийских текстов, «световой человек» -, «свидетель в небе», «сокрытый наставник», небесный или духовный двойник человека земного. Корбен особо указывает на то, что «Совершенная Природа может явиться собственной персоной лишь тому, чья природа совершенна, то есть световому человеку…». Можно также назвать «светового человека» частицей небесного света, находящейся в каждой человеческой душе и стремящейся соединиться со своим целым, тем самым побуждая людей размышлять о высоких идеалах и стремиться к духовному совершенству. Анри Корбен впервые побывал в Иране осенью 1945 года. На следующий год его стараниями был создан Франко-иранский институт. Сам Корбен до 1973 года возглавлял в нем отдел иранистики. Французский исследователь каждый год по несколько месяцев жил и работал в Тегеране. Им была основана книжная серия «Иранская библиотека», в которой Анри Корбен выпустил около двадцати переводов классических текстов и развернутых научных исследований.
Персия – Иран: ХХ век. А.Б. Громов
Минувшее столетие – одно из самых динамичных и непредсказуемых в истории Ирана. Это крушение прежней династии, официально занимавшей трон почти полтора века, и воцарение новой, реформы, две мировые войны и две иранские революции, раскопки Персеполя, борьба за иранскую нефть, 2500-летний юбилей Персидской империи, одна из самых жестоких спецслужб мира – САВАК, падение последнего шаха и возвращение аятоллы Хомейни, ирано-иракская война, восстановление разрушенного и новая жизни страны. Именно в ХХ столетии тема Ирана заняла важное место в мировой культуре, а многие эпизоды персидской истории получили новое воплощение в литературе и кинематографе.
Сагадеевские чтения: материалы научной конференции. Сборник статей
В этом сборнике опубликованы материалы новой конференции «Сагадеевские чтения». Она была посвящена памяти видного ученого-исламоведа и историка философии, профессора Российского университета дружбы народов Майсема Аль-Джанаби. Ряд материалов сборника раскрывает важное значение его научных трудов и характерные особенности исследовательского подхода. В статье Н.С. Кирабаева «Философская арабистика М.М. Аль-Джанаби» отмечено следующее: «Монография Аль-Джанаби выгодно отличается от прочих обобщающих трудов об ал-Газали не всеохватным характером систематизации основных понятий его мысли, а действительным выяснением предпосылок ее вызревания… и ломки, объяснением не только солидной и «высокой» социальной, но и прозаической, в чем-то даже интимной подоплеки испытанных и описанных им самих коллизий – причем лишь в тех случаях, когда она действительно имела нравственно-познавательный смысл, являлась уместным назиданием, общезначимой школой житейской мудрости, формой постижения жизни и примирения с ее превратностями». Академик А.В. Смирнов в статье «Между огнем и водой» делится воспоминаниями о знакомстве с Майсемом Аль-Джанаби, которые предваряют отрывок из еще неопубликованной книги А.В. Смирнова. В этой части статьи автор рассматривает таинственную историю гибели халифа Абу Джаафара ал-Мансура. Подобно Вещему Олегу, халиф не смог избежать своей судьбы… В книгу включены также материалы, посвященные истории, философии и культуре России, Византии, различных регионов Востока.
Персия – Иран: ХХ век. А.Б. Громов
Наши дни отмечены ростом интереса к Ирану во всех областях, от бизнеса и геополитики до культуры и туризма. Но и на протяжении всего прошлого столетия Иран был тесно связан с ключевыми событиями мировой истории. Одновременно страна с древней историей и богатейшими культурными традициями сохраняла свою самобытность и самостоятельную роль в происходящем. Новая книга посвящена этому, сравнительно недавнему, периоду, оказавшемуся одним из самых динамичных и непредсказуемых в истории Ирана. Издание открывается предисловием Чрезвычайного и Полномочного посла Исламской Республики Иран в России.
В начале ХХ века контраст между Западом и Востоком, традициями и новинками был в Иране, который тогда еще был известен как Персия, особенно заметен. В авторском вступлении к книге говорится: «Персия оставалась одной из стран Востока, где сосуществовали прежние многовековые традиции и появились новые, европейские. Там, где еще оставались гаремы, невольники и даже племенные обряды, заработал телеграф и телефон, стали добывать нефть, зазвучали граммофонные пластики и на первых тегеранских киносеансах стали показывать первые европейские кинофильмы. Религиозные церемонии собирали сотни тысяч паломников, а в тегеранском небе уже парили аэропланы».
В первой части книги рассказывается об обстановке в стране на рубеже веков и о начале Конституционной революции. Для восточной абсолютной монархии появление парламента, дискуссии в прессе и другие приметы обновленного государственного устройства казались тогда немыслимыми…
Мир исламского мистицизма. Аннемари Шиммель
Эта монография написана выдающимся иранистом и исламоведом – Аннемари Шиммель. Она преподавала в университетах Лондона, Берлина, Анкары, Тегерана. Всего учёный выпустила более ста книг. Среди них – переводы на европейские языки произведений прославленных поэтов и мудрецов Средневековья – Джалаладдина Руми и Мансура ал-Халаджа, жившего на рубеже XIX-XX вв Мухаммада Икбала, именуемого в Пакистане «величайшим национальным поэтом», и фундаментальные научные исследования, среди которых почётное место занимает эта книга.
В ней автор подробно прослеживает историю средневекового суфизма, рассказывает о его наиболее известных течениях и выдающихся деятелях. Особое внимание уделено языку и символике изысканной и утонченной персидской поэзии.
«На самом деле бесполезно стремиться к полностью реалистической или полностью мистической интерпретации произведений Хафиза, Джами или Ираки – их двойственность преднамеренна, колебание между двумя уровнями поддерживается сознательно (иногда может появиться и третий уровень), а фактура стиха и оттенки значения слов способны меняться каждое мгновение… Опалесцирующая природа персидской поэзии породила на Западе множество ошибочных интерпретаций, поскольку никакой перевод не может отразить сложную игру блистательных символов, угадываемую за каждым словом, полустишием или стихом»…
Последний день. М.И. Нуайме
«Я открывал глаза очень медленно, будучи уверен в том, что первые лучи рассвета застанут меня в моей же комнате, наверное, тогда и удастся увидеть в шаге от кровати, или даже еще ближе, кому же принадлежит этот голос. Хотелось бы услышать от него немного больше того, что уже было мною услышано. Этот голос был слишком уж чистым, властным, решительным…
Однако моя комната по-прежнему пряталась в слепой темени; нельзя было даже отличить в ней одну вещь от другой. Меня сковывал страх, буквально онемело все тело с головы до пят; казалось, будто где-то неподалеку стоит невидимый человек, пристально в меня вглядывающийся. Иначе откуда бы мог взяться звук голоса, до сих пор звенящий в моих ушах?
– Встань и простись с Последним днем!
Я протянул дрожащую руку к торшеру, который всегда стоял рядом с моей кроватью, и не без труда нащупал выключатель. Свет разогнал тьму, и я, к вящему своему сожалению, понял: в комнате, кроме меня, никого нет. Все вещи оставались на тех местах, на которых лежали, когда я засыпал».
Михаил Нуайме. Последний день
Этот роман ливанского писателя, классика арабской литературы ХХ века, издан на русском языке впервые. При этом сам автор был тесно связан с русской культурой. Он родился в христианской деревне поблизости от Бейрута и учился в русской школе, открытой при содействии Императорского палестинского общества. Михаил Нуайме читал в оригинале классиков нашей литературы, а получив возможность продолжить образование уже в Российской империи, не скрывал своего счастья «учиться на родине Толстого»…