В гостях у падишаха. По мотивам «Бустана» Саади
Эта книга – современное переложение знаменитой поэмы персидского классика Саади Ширази «Бустан», выполненное известной детской писательницей Сепиде Халили. В книгу вошли те части поэмы, которые сам автор называл «рассказами». В них образы, традиционные для классической персидской поэзии, сочетаются с житейскими зарисовками, почерпнутыми поэтами из собственного жизненного опыта. Жизнь Саади была бурной и сложной, он много странствовал. В предисловии к изданию ученые отмечают: «Время жизни Саади совпало с нашествием монгольских полчищ, со страшным разорением цветущих городов Ирана и гибелью населения, и другими потрясениями в средневековом мире – ему самому пришлось спасаться в единственном спокойном городе, откупившемся от монголов. Он столкнулся с крестовыми походами, попал в плен к крестоносцам, и ему пришлось рыть траншеи в Триполи. Он увидел, как часто добро или зло зависит от самих людей, а особенно от тех, у кого есть власть над целыми народами и странами». В некоторых историях правители выведены неоправданно жестокими. Впрочем, таких осуждают и автор, и другие герои повествования — даже их собственные дети. В качестве достойных примеров выведены реальные властители, — в частности, султан Махмуд Газневи, повелевший отдать самое почетное место на пиру простому слуге, которые не покинул государя во время пыльной бури, когда все вельможи бросились подбирать рассыпавшиеся драгоценности. А халиф Умар, владевший уникальным самоцветом, продает его в неурожайный год, чтобы купить продовольствие для своего народа. Притчи Саади простым языком рассказывают о сложном: о том, что такое справедливость, любовь, дружба и верность, как найти силы, чтобы творить добро и растить детей на правильных нравственных принципах.
Ибн Сина (Авиценна). А.В. Сагадеев
Обстоятельный труд известного историка философии раскрывает биографию и научные взгляды одного из самых знаменитых ученых средневекового Востока. Ибн Сина прославился, прежде всего, как «князь врачей» – великолепный врач-практик и основоположник средневековой и нововременной медицинской науки. В Европе его знали под латинизированным именем Авиценна. Трактаты Ибн Сины — «Книга исцеления» и «Канон врачебной науки» — в разных странах на протяжении столетий были главными учебниками по медицине, физике и философии. Кстати, именно Ибн Сине легенды приписывают изобретение плова — питательного, сбалансированного и достаточно простого в приготовлении блюда. Ученый действительно уделял в своих трактатах значительное внимание проблемам лечебных диет и правильного питания. Его научные интересы были намного шире медицинской сферы: они включали ряд естественных и гуманитарных дисциплин, включая философию; в развитие средневекового знания мыслитель внес заметный вклад. Особое значение Ибн Сина придавал сочетанию теоретических изысканий и практических исследований. «Образование минералов и их свойства Абу Али истолковывает вслед за Аристотелем на основе теории взаимодействия смеси элементов и четырех основных качеств с заключенными в недрах земли парами и дымом. Полученные в результате этого взаимодействия минералы он делит на четыре группы: камни, плавкие субстанции, серные тела и соли. Свойства минералов определяются, в частности, различным сочетанием в них четырех основных качеств, которые таким образом проявляют свою объективную (а не связанную только с субъективным, как могло бы показаться, восприятием) природу: теплота и холод – активные качества, влажность и сухость – пассивные; влажному свойственно растекаться и быть вязким, сухому – быть плотным и сыпучим и т.д.», — отмечает автор книги. Кроме развернутой биографии Ибн Сины в книгу включена его работа «Трактат о птицах» в переводе А. В. Сагадеева.
Насир Хусрав и его философские взгляды. Т.Г. Корнеева
Свою новую книгу отечественный иранист Татьяна Корнеева посвятила наследию выдающегося персидского мыслителя Насира Хусрава. Он родился на земле Хорасана в начале XI веке. Научная и творческая деятельность Насира Хусрава пришлась на эпоху, когда Персия только освободилась от арабского владычества. В предшествующий период арабский язык занимал главенствующее положение в персидской культурной среде, поэтому появление первых научных трактатов и поэтических произведений на персидском (вернее сказать – уже на новоперсидском) языке обретало особое значение. Именно по-персидски писал все свои научные труды Насир Хусрав. В области философии он стал одним из создателей персидской научной лексики. В предисловии автор исследования рассказывает о возникновении интереса к личности и трудам Насира Хусрава: «Окончив первый курс Института восточных культур и античности при Российском государственном гуманитарном университете, я отправилась в Таджикистан, чтобы познакомиться поближе с той культурой, о которой нам рассказывали на лекциях. В Душанбе мне предложили полететь в Хорог, на Памир. Неделя, проведенная на Памире, определила мою дальнейшую судьбу как исследователя. В Москву я увозила сочинение На̄с̣ира Х̱усрава ”Раскрытие и освобождение“ (Гуша̄йиш ва раха̄йиш) на персидском языке». В тексте книги подробно анализируется мировоззренческая концепция персидского философа, показана логическая связь отдельных проблем его учения и общая целостность его взглядов. Русский перевод одного из главных трудов Насира Хусрава – трактата «Раскрытие и освобождение» – представлен в книге вместе со словарем персидской философской лексики соответствующего исторического периода.
Продолжение статьи…
Бурхан аз-закирин («Доказательство для поминающих»). Даулатшах ал-Испиджаби
В книге отечественные исследователи представляют русский перевод двух персоязычных сочинений известного мудреца Даулатшаха ал-Испиджаби, жившего на рубеже XVII-XVIII вв.; к тексту перевода ученые составили подробный исторический и филологический комментарии. Примечательно, что местом создания текстов стала Сибирь. «Периодом расцвета персоязычной культуры в России можно считать XVIII-XIX вв. Особенно для XVIII в. для рукописей, созданных на территории Урало-Поволжья и Западной Сибири, характерно активное использование персидского языка. Неслучайно поэтому, что многие фетвы, издававшиеся муфтиями в Оренбурге, были также написаны по-персидски. Этот стандарт поддерживался тесными связями со среднеазиатским культурным миром. В результате мы имеем широкий круг персоязычных текстов, как импортированных, так и оригинальных, созданных во внутренних районах России». Даулатшах ал-Испиджаби происходил из Сайрама — южного города современного Казахстана. Он получил образование в Бухаре и впоследствии провел в странствиях несколько лет кряду. Пару лет он провел в Тобольске, где и написал включенные в книгу сочинения. Из Сибири Даулатшах отправился в Индию, намереваясь затем совершить паломничество в Мекку; однако в Дели его земной путь оборвался. В комментариях к трактатам Даулатшаха исследователи указывают, что имя мудреца до сих пор окружено почитанием и в Сибири, и на Востоке, — но жителям каждого из этих регионов мало что известно о деятельности их кумира в других городах. Также авторы подробно описывают историю поиска рукописей и установления их происхождения.
Продолжение статьи…
Как называется виноград? По мотивам «Маснави» Джалал ад-Дина Руми
Это прекрасно иллюстрированное издание содержит притчи великого персидского мудреца и поэта Джалал ад-Дина Руми из «Поэмы о сокровенном смысле» в обработке современного автора Хусейна Фаттахи. В одной из самых своих известных притч Руми повествует о том, как четыре человека спорили о лучшем лакомстве, — не понимая, что говорят об одном и том же, но на разных языках. В честь этой истории книга, выпущенная при участии Фонда Ибн Сины, и получила своё название.
Притча «Как называется виноград» и в наши дни звучит актуально, наглядно демонстрируя, что мудрость персидской классической поэзии неподвластна времени. Усталые путники присели отдохнуть у дороги, и добрый прохожий подарил им монету, чтобы они купили на базаре что-нибудь вкусное. Осталось выбрать, но это оказалось сложным: «Так между персом и арабом начался спор. Перс говорил «ангур», а араб говорил «инаб». Турок послушал их спор, взял монетку и сказал: – Не о чем тут спорить. Ни ангур не будем покупать, ни инаб. Давайте купим узум! Узум лучше всего другого!». Вмешался их спутник-румиец, то есть выходец из Византии, и сказал, что надо покупать «истафил»… Спорили они настолько долго, что благодетель успел завершить свои дела и вернуться. Он был очень удивлен, обнаружив странников на прежнем месте, но сам повел их на базар и купил виноград, о котором по-своему говорил каждый из четверки.
А другая притча показывает, насколько опасно тщеславие, которому может поддаться даже опытный в своем деле человек. Один ловец змей нашел в горах неподвижно лежащего дракона. И одолело его искушение притащить мертвое чудище в город, чтобы похвастаться своим мастерством. Что он и сделал, забыв о способности рептилий впадать в оцепенение, когда холодно…
В гостях у падишаха. По мотивам «Бустана» Саади
«Вот как-то вечером Джабер ехал на своём осле по степи. Вечер был тёплым, пошёл дождь, и дорогу развезло. Джабер начал колотить ослика плёткой, чтобы тот бежал быстрее. Дождь хлестал всё сильнее, одежда Джабера прилипла к телу, и он продрог до мозга костей. Но он и не подумал спешиться и продолжал ехать верхом. Грязь под копытами ослика становилась всё глубже, и идти ему было всё труднее. Тут с неба хлынул настоящий поток, и животное окончательно увязло в грязи. Джабер сначала пнул осла с криком: «Чтоб тебе провалиться!» Потом он прикрыл глаза и обрушил проклятья на небеса и землю, на своих и чужих, досталось и хозяину этих владений.
Сам землевладелец был купцом, много повидавшим на своём веку. Вместе с двумя слугами он как раз осматривал свои владения. Он услышал, как поносит его Джабер, и вспыхнул. Тут один из слуг сказал:
– Это же Джабер-грубиян. Я его знаю. У него нет ни друзей, ни жены, ни детей.
Второй слуга добавил:
– Хозяин, разреши, я дам по шее этому нахалу и избавлю людей от его злоязычия.
Землевладелец взглянул на осла и Джабера и увидел, в какую передрягу тот попал. Его сердце смягчилось, и он простил горемыку. Велел он дать Джаберу тёплую одежду, чтобы тот не простыл, и привести коня, чтобы он перестал колотить уставшего ослика. Да ещё одарил его золотыми монетами, чтобы тот вернулся домой не с пустыми руками».
В гостях у падишаха
Знаменитая поэма «Бустан», что означает «Плодовый сад», была создана персидским поэтом-классиком Саади Ширази в нелегкие времена. Саади появился на свет в начале XIII века. Он был уроженцем Шираза, и уже в юности оказался очевидцем того, как на персидские земли обрушилось нашествие монголов. Тридцать лет Саади провел в скитаниях, побывал в Сирии, Египте, Анатолии (Малой Азии), на Аравийском полуострове. Он неоднократно совершил паломничество в Мекку, жил отшельником в пустыне, был пленником крестоносцев, вел в восточных городах дискуссии с поэтами и мудрецами. Саади разговаривал с самыми разными людьми, которых встречал во время своих странствий, и стал одним из первых персидских поэтов, кто использовал в своих притчах не только традиционные символические образы, но и реальные истории…
Как называется виноград? По мотивам «Маснави» Джалал ад-Дина Руми
Классические произведения знаменитых поэтов и мудрецов Востока сохраняют свою актуальность во все времена. Люди в самых разных странах читают и перечитывают их, воспитывая в себе и своих детях вкус к вечным вопросам бытия. Для этой книги, адресованной самым юным читателям и их родителям, современный иранский писатель Хусейн Фаттахи переложил притчи из знаменитого «Маснави» персидского мудреца Джалал ад-Дина Руми. Название книге дала одна из самых известных историй гениального Руми. Однажды четыре бедняка долго брели по дороге и, наконец, решились передохнуть у обочины. В это время мимо них проходил некий благодетель. Сжалившись над изможденными бедняками, он дал им монету, чтобы те купили себе еду. Бедолаги представляли самые разные народы, — персов, арабов, турок и византийцев, — и потому каждый из них принялся голосить о лучшем лакомстве, какое только он-де и знал. Кончилось тем, что спор бедолаг услышал их благодетель: он вернулся и купил им… винограда. Ведь говорили-то они об одном и том же, но на разных, непонятных друг другу, языках! Среди действующих лиц книги — люди, звери, и птицы. В ее сюжетах тесно переплетены горькая ирония и искрометная сатира. Некий попугай жил у бакалейщика и своей бойкой болтовней и ярким оперением привлекал в лавку множество покупателей. Но однажды красивая птица неловко вспорхнула с полки и уронила бутылку с маслом. Бакалейщик впал в гнев, а вот несчастный попугай от горя и испуга утратил дар речи да потерял почти все свои прекрасные перья. Лавка утратила главный «талисман», дела у хозяина пошли совсем плохо… Казалось, ничто уже не поможет питомцу и его хозяину, — до тех пор, пока попугай не встретил загадочного «товарища по несчастью».
Превратностям дружбы посвящено сразу несколько притч, — например, история мыши и лягушки, которые так сильно сдружились, что каждую минуту решили проводить вместе. Однако мышь может жить только на земле, а лягушка должна часто возвращаться в воду, — а значит, матушку-природу не стоит испытывать!.. К той же идее сводится и другой рассказ Руми…
Персидская литература IX–XVIII веков. Персидская литература домонгольского времени (IX – начало XIII в.). Период формирования канона: ранняя классика. Том 1. М.Л. Рейснер, А.Н. Ардашникова
Этот труд — результат многолетних исследований авторов, фундаментальное изложение курса персидской литературы в Институте стран Азии и Африки при МГУ им. М.В. Ломоносова. Двухтомный труд раскрывает картину развития классической персидской литературы в разные периоды истории во всём многообразии её форм и канонов.
Уникальная работа даёт читателю возможность узнать о жанрах персидской литературы, проследить преемственность разных направлений и роль поэтических кружков в жизни иранского общества. Многие такие кружки существовали при дворе местных правителей. Для поэтов придворная служба становилась большой удачей, поскольку, составляя панегирики в честь государя и посвящая ему свои произведения, они обретали право на стабильную и безбедную жизнь.
Более «демократичные» сообщества любителей поэзии существовали наряду с «панегирическими» кружками. Например, в Ширазе – родном городе великого Хафиза. Учёные отмечают:
«По-видимому, ещё в юности он приобщился к поэзии, посещая кружки знатоков и ценителей литературы – завсегдатаев кофеен. Таких людей в торгово-ремесленной среде в те времена было немало. В дальнейшем Хафиз стал преподавать в медресе и обратил на себя внимание правителей Фарса. Об этом свидетельствуют его немногочисленные панегирики, посвящённые разным высоким персонам. Однако формально Хафиз оставался независимым и при дворе не служил. Вся его жизнь, если не считать непродолжительных отлучек, прошла в Ширазе. Здесь он и умер в 1389 г. Гробница Хафиза в его родном городе является своего рода визитной карточкой Шираза и до сих пор служит местом паломничества любителей и знатоков персидской поэзии»…
Персидская литература IX–XVIII веков. Персидская литература в XIII–XVIII вв. Зрелая и поздняя классика. Том 2. М.Л. Рейснер, А.Н. Ардашникова
Этот труд — результат многолетних исследований авторов, фундаментальное изложение курса персидской литературы в Институте стран Азии и Африки при МГУ им. М.В. Ломоносова. Двухтомный труд раскрывает картину развития классической персидской литературы в разные периоды истории во всём многообразии её форм и канонов.
Уникальная работа даёт читателю возможность узнать о жанрах персидской литературы, проследить преемственность разных направлений и роль поэтических кружков в жизни иранского общества. Многие такие кружки существовали при дворе местных правителей. Для поэтов придворная служба становилась большой удачей, поскольку, составляя панегирики в честь государя и посвящая ему свои произведения, они обретали право на стабильную и безбедную жизнь.
Более «демократичные» сообщества любителей поэзии существовали наряду с «панегирическими» кружками. Например, в Ширазе – родном городе великого Хафиза. Учёные отмечают:
«По-видимому, ещё в юности он приобщился к поэзии, посещая кружки знатоков и ценителей литературы – завсегдатаев кофеен. Таких людей в торгово-ремесленной среде в те времена было немало. В дальнейшем Хафиз стал преподавать в медресе и обратил на себя внимание правителей Фарса. Об этом свидетельствуют его немногочисленные панегирики, посвящённые разным высоким персонам. Однако формально Хафиз оставался независимым и при дворе не служил. Вся его жизнь, если не считать непродолжительных отлучек, прошла в Ширазе. Здесь он и умер в 1389 г. Гробница Хафиза в его родном городе является своего рода визитной карточкой Шираза и до сих пор служит местом паломничества любителей и знатоков персидской поэзии»…