В гостях у падишаха. По мотивам «Бустана» Саади
В этой книге известная детская писательница Сепиде Халили представляет современное прочтение знаменитой поэмы персидского классика Саади Ширази «Бустан», что по-русски означает «Фруктовый сад». В небольших историях Сепиде рассказывает о простых людях и всемогущих владыках, о примерах справедливости, доброты, любви. Великий Саади прожил бурную жизнь. В его эпоху иранская земля была разорена нашествием монгольских завоевателей: поначалу Саади, как и многие его современники, находил спасение в единственном городе, сумевшем откупиться от монголов, однако впоследствии ему пришлось немало скитаться по Востоку. Как отмечает автор предисловия, поэт «столкнулся с крестовыми походами, попал в плен к крестоносцам, и ему пришлось рыть траншеи в Триполи. Он увидел, как часто добро или зло зависит от самих людей, а особенно от тех, у кого есть власть над целыми народами и странами». Саади стал одним из первых персидских поэтов, сумевших отобразить в своих произведениях опыт пережитого, описывая в них не только идеальных героев, но и вполне реальных людей.
Ибн Сина (Авиценна). А.В. Сагадеев
Имя великого ученого Ибн Сины, одного из родоначальников современной медицины, известно во всем мире. В средневековой Европе, где языком ученых был латынь, его называли Авиценной. Эта книга — обстоятельный рассказ о его жизненном пути и научной деятельности.
Будущий великий врач и мыслитель родился в августе 980 года неподалеку от Бухары. Его отец, государственный чиновник, сумел дать сыну хорошее домашнее образование: Ибн Сина изучал труды античных ученых (прежде всего, Аристотеля и Птолемея) и уже в 14 лет принял решение посвятить себя естественным наукам и философии. Спустя несколько лет он обрел славу одного из лучших лекарей Бухары: Ибн Сина сумел вылечить местного правителя, чья болезнь повергла в недоумения именитых придворных медиков.
Впоследствии Ибн Сина переехал в Хорезм, где существовала названная в честь основавшего ее халифа знаменитая «Академия Мамуна». В ее стенах были созданы все условия для научной работы, которыми Авиценна не преминул воспользоваться. Именно в Академии Ибн Сина начал составлять первые редакции своих выдающихся трудов — «Канона врачебной науки» и «Книги исцеления».
Автор книги – А.В. Сагадеев, выдающийся российский ученый, автор ряда фундаментальных трудов по философии Востока, переводов арабских и древнегреческих средневековых текстов. В издание включен и выполненный им перевод работы Ибн Сины «Трактат о птицах».
Персидский язык и литература в Дагестане. П.М. Алибекова
Автор книги рассказывает о том, как отразились в дагестанской культуре давние и прочные связи этого кавказского региона с Персией. Оборонительные сооружения для защиты города Дербент и «Каспийских ворот» Персидской державы от степных кочевников были возведены еще в эпоху, когда в Персии правили цари из династии Сасанидов. Многие названия дагестанских городов и селений происходят от персидских слов или включают их в себя.
Патимат Алибекова рассказывает и о том, как Иран живописали дагестанские поэты, — прежде всего, великий Расул Гамзатов. Впервые Гамзатов побывал в Иране в 1968 году; именно тогда он встретился со знаменитым Шахрияром, с которым долго беседовал о классической персидской поэзии. Спустя несколько лет Расул Гамзатов снова приехал в Иран по приглашению иранских литераторов, чтобы затем написать цикл стихов об этой стране. Он говорил, что в любой стране мира очень быстро ощущал желание поскорее вернуться в родной край, и только на древней иранской земле ощущал себя так же, как дома.
Насир Хусрав и его философские взгляды. Т.Г. Корнеева
Эта книга рассказывает о жизни, научных трудах и поэтическом творчестве выдающегося персидского мыслителя Насира Хусрава. Ему выпало жить по освобождении Персии от арабского владычества. Господство завоевателей на протяжении нескольких веков привело к тому, что языком официальных документов, научных трактатов и литературных произведений стал именно арабский. Поэтому настолько важное значение имело появление первых сочинений на персидском (вернее сказать – уже новоперсидском) языке. Насир Хусрав все свои научные труды писал по-персидски, а в сфере философии — даже стал одним из создателей персидской научной лексики. В книгу включен русский перевод одного из главных его трудов «Раскрытие и освобождение», дополненный словарем. Насир Хусрав также знаменит тем, что реформировал один из жанров классической персидской поэзии – касыду. Благодаря ему касыда, изначально предназначенная только для восхваления сильных мира сего, стала открытой для самых разных тем.
Халва и радуга. По мотивам «Голестана» Саади
Эта книга — сборник историй из поэмы классика персидской литературы Саади Ширази «Голестан» («Цветочный сад»). Мудрые и занимательные, веселые и одновременно серьезные притчи переложил для юного читателя современный иранский писатель Фархад Хасан-заде. И, надо сказать, за семь с лишним веков эти сюжеты ничуть не устарели…
Сразу в нескольких притчах описаны хвастуны, уверенные в том, что окружение должно их уважать за одно лишь «статусное» происхождение. Мальчик из рассказа, давшего название всей книге, однажды увидел в кондитерской лавке халву и решил, будто ему должны отдать ее бесплатно — ведь он сын знаменитого ученого. Конечно, это — не слишком достойное намерение. Торговец принялся объяснять, что не может раздавать товар бесплатно, — ведь ему приходится покупать продукты для изготовления сладостей за свой счет. А вот друг кондитера, зашедший тогда в гости, заговорил с мальчиком совсем о другом: он начал расспрашивать мальчика о том, почему в небе появляется радуга. Сын мудреца не смог ответить на простой, казалось бы, вопрос. И тогда собеседник спросил: почему же мальчик, не располагая знаниями отца, требует почтения к себе? «Мой отец всегда повторял мне один совет, который я помню до сих пор. Он говорил, что в Судный день тебя не спросят, кем были твои родственники, а спросят, что ты сам делал при жизни, потому что каждый отвечает за свои собственные поступки. Меня не наградят за те благодеяния, которые совершил мой отец, но и не накажут за его прегрешения».
Есть в книге и такие герои, которые уверены, что разглядывание живописных миниатюр, на которых изображены великие богатыри и их подвиги, способно заменить годы нелегкого обучения военному искусству…
Насир Хусрав и его философские взгляды. Т.Г. Корнеева
«Помимо того, что Насир Хусрав оставил нам не одну тысячу бейтов, что само по себе — большая ценность, он также является реформатором касыды как поэтического жанра. В ранний период развития классической персидской поэзии касыда стояла на высшей ступени в иерархии поэтических форм. Касыда, как правило, использовалась как форма парадного придворного панегирика и бывала приурочена к какому-либо торжеству. Наставительный элемент в придворной касыде был представлен незначительно, выполнял вспомогательную задачу и не был прямо связан с основным замыслом касыды.
Насир Хусрав использует касыду с совершенно другой целью. Панегирическая задача замещается дидактической, среди мотивов касыды появляются политические, морально-этические, социальные, дидактические, философские темы. Благодаря Насиру Хусраву касыда перестала использоваться лишь в целях восхваления и прославления патрона поэта и стала формой, «открытой» для многих других тем»
Татьяна Корнеева. Насир Хусрав и его философские взгляды
Это исследование автор посвятил научному и творческому наследию выдающегося персидского мыслителя Насира Хусрава, жившего в XI веке. Хусрав был уроженцем Хорасана, впоследствии много странствовал, в том числе несколько лет провел в Каире. О своем пребывании там Насир оставил записки, в которых запечатлел не только свое учение, но и подробное описание государственного и административного устройства Египта эпохи правления Фатимидов, архитектурного облика городов и технических достижений их жителей. В то время Персия, только что освободившаяся от власти арабских завоевателей, еще не стала вновь единой державой, а состояла из ряда порой враждовавших между собой государств. Войны мешали земледелию, на дорогах бесчинствовали разбойники. По контрасту фатимидский Египет показался персидскому философу мирной, процветающей, практически идеально устроенной страной…
Персидский язык и литература в Дагестане. П.М. Алибекова
Эта книга — научное исследование культурного взаимодействия Ирана и Дагестана на протяжении многих столетий. Автор анализирует множество персидских и арабских рукописей, рукописных и старопечатных книг, писем и других архивных документов, а также учитывает труды дагестанских историков, археологов, фольклористов и литературоведов. Особое внимание уделено собранию адресованных аварским правителям писем иранских шахов.
Коллекция этих писем была сохранена благодаря ученым-востоковедам советской эпохи. Именно им удалось собрать, систематизировать и перевести на русский язык большое количество рукописей, — не только шахские фирманы, но и летописи, исторические хроники, труды ученых, поэтические произведения.
Персидская классическая поэзия давно была известна на Кавказе, и в Дагестане мудрые притчи Руми, стихи Хафиза, знаменитая эпическая поэма «Шахнаме» великого Фирдоуси воспринимались как неотъемлемая часть локальной культуры. Но со временем сложился обширный пласт оригинальных произведений местных поэтов и философов, в которых мотивы персидской поэзии и эпоса тесно переплетаются с кавказскими преданиями. «В поэзии и прозе средневекового Дагестана наблюдается сочетание широкого спектра персидских, арабских и исконно национальных литературных традиций…
Ключ к сокрытому (Мифтах ал-гайб). Садр ад-Дин ал-Кунави
Эта книга — классический трактат одного из видных мыслителей средневекового Востока, труд, посвященный т.н. Совершенному человеку и рассмотрению его свойств. Впервые понятие «Совершенный человек» было предложено философом и мистиком Мансуром аль-Халладжем. В дальнейшем это мистическое учение развивал и Ибн Араби, учеником и приемным сыном которого был Ал-Кунави. Совершенный человек, согласно этому учению, предстает проявлением всех совершенных божественных атрибутов и имён. Несмотря на свою ничтожность во вселенной, он одухотворяет ее и являет собой вместилище истины. Ал-Кунави также рассматривает понятие «знание» и то, как оно может соотноситься с поступками человека или, наоборот, их полным отсутствием. По мнению мыслителя, знание и людей, обладающих им или причастных к нему, следует уподоблять человеческой речи. «Если рассматривать знаемых только с точки зрения их запечатления в знающем, то они суть непроявленные буквы – однако при условии, что каждое из них берется по отдельности. Если же рассматривать всякую истину сопряженной с тем, что следует ей, из числа атрибутов и сопутствующих, то в этом аспекте знаемая истина есть непроявленное слово». Люди в этой метафорической картине тоже могут выступать в роли своеобразных букв или отдельных слов.
Судабе и Сиявуш. В переложении для детей Мохаммада Резы Юсефи
Великий персидский поэт Фирдоуси, живший на рубеже X-XI веков, собрал и переосмыслил множество народных преданий, древних мифов и других источников, чтобы создать одно из величайших произведений мировой литературы – эпическую поэму «Шахнаме». Современный иранский писатель Мохаммад Реза Юсефи создал по мотивам этого грандиозного эпоса ряд оригинальных произведений для детей, изданных на русском языке в книжной серии «Шахнаме»; ранее в ней вышли десятки книг, среди которых — «Сальм, Тур и Ирадж», «Человек мира», «Имя и род любви», «Рузане – дочь пшеницы», «Первый в мире Навруз». Небольшие повести, основанные на ключевых сюжетах поэму, адресованы юным читателям, которые получают возможность познакомиться с классической литературой Востока. Повесть «Судабе и Сиявуш» рассказывает о времени, когда Ираном правил царь по имени Кейкавус. У него был взрослый сын-наследник Сиявуш, чья мать давно умерла, и новая жена – царица Судабе. Казалось, что в семье властителя царит мир, и отблески этого семейного тепла озаряют всю страну. Царица с таким вниманием и заботой относилась к пасынку, что при дворе говорили: «Она любит его как собственного сына». Народ восхищался красотой и добрым нравом царевича. Но всё же, как умело показывает автор буквально в нескольких фразах, было в этом спокойствии и нечто тревожное, подобное предчувствию бури. Вскоре началась война, и Сиявуш не смог остаться в столице. По характеру царевич не был чересчур воинственным, но долг предписал наследнику престола быть рядом с обороняющими родную землю воинами. «Больше Судабе не могла его видеть. Она ушла в женскую часть дворца, которая была скрыта за семью дверьми, уединилась в самой дальней комнате, закрылась ото всех и приказала, чтобы никто к ней не приходил». Однако в любые времена чрезмерное отчаяние делает людей уязвимыми перед силами зла. Ахриман, предводитель дэвов, прокрался в покои царицы, приняв облик благообразного старца. И его фальшивое сочувствие быстро обернулось клеветой на самых близких…